Песни маэстро в сердцах чувашского народа
4 апреля 110 лет со дня рождения Аристарха Орлова-Шузьм.
Из воспоминаний русского поэта Александра Лукашкина
Мне хочется напомнить старшему поколению и рассказать сегодняшней молодежи о замечательном композиторе и одном из лучших дирижеров Чувашии. Он – член Союза композиторов СССР с 1940 года.
Ему присвоены почетные звания: «Заслуженный деятель искусств Чувашской АССР», «Народный артист Чувашской АССР», «Заслуженный артист РСФСР». Награжден орденом «Знак Почета» и многими медалями, почетными грамотами. Он автор сотен песен и вокально-симфонических произведений. В шкафу его квартиры было много папок со стихами и текстами либретто лучших поэтов Чувашии. И.Максимова-Кошкинского, В.Давыдова-Анатри, А.Алги, Г.Ефимова и других именитых авторов.
Там была папка и моих стихов. А вот так началось наше сотрудничество. В марте 1968 года я переехал жить из Сибири в Чебоксары. Мне, как поэту-песеннику захотелось познакомиться с лучшими композиторами Чувашии. И вот я пришел к Аристарху Гавриловичу Орлову-Шузьму.
Он тогда был художественным руководителем и дирижером хора Комитета по телевидению и радиовещанию Чувашской Республики. Встретил он меня очень хорошо. Мы долго с ним беседовал. Я показал ему несколько стихов. Они ему понравились. И с тех пор у нас завязалась творческая дружба. Он написал на мои стихи более сорока песен и вокально-симфонических произведений.
Слева направо - родные А. Орлова-Шузьм Алексей Егорович Орлов и Алексей Николаевич Егоров, художник Валерий Степанович Ельмаков, член совета Малоянгорчинского школьного музея Ганна Петровна Андреева и заведующая сельской библиотекой Алевтина Дмитриевна Иванова.
Среди них была «Баллада о России», которая прозвучала в концерте музыкального театра под руководством Валерия Важорова. Аристарх Гаврилович был гостеприимным, отзывчивым человеком доброй души. Работать с ним было легко и интересно. Приходилось иногда и поспорить по поводу соотношения стихов и музыки. Но в итоге всегда мы находили общий язык, и получилась хорошая песня. Как талантливый национальный композитор, он вводил в мелодии песен чувашские народные рит мы и интонации, и это украшало мои песни.
Это подтвердил известный русский композитор, мой друг и соавтор ряда произведений Октябрь Гришин, когда я показывал ему песни, написанные на мои стихи. А поэмой «Земля и люди» А.Орлов-Шузьм дирижировал сам во дворце культуры П.Хузангая при открытии Дней Дагестанской АССР в марте 1972 года. Зал был переполнен. Люди стоя аплодировали хору радио и телевидения, и его художественному руководителю. На концерте я сидел с композитором Тимофеем Фандеевым.
На сцене выступила солистка Дагестанского радио Сумгия Гаджиева. Ее обаятельная внешность, музыкальность и красивый голос понравились зрителям. Тимофей Фандеев предложил мне написать стихи о ней, а сам взялся за музыку. Мы поделились с Аристархом Гавриловичем идеей. - Дагестанцам будет приятно получить такой музыкальный презент, - ответил дирижер. Песня «Сумгия» затем была издана в Москве, в журнале «Советский композитор».
Аристарх Гаврилович скромный, доброжелательный, но не терпел того, что унижало достоинство человека, если скажет, то прямо в глаза.
Помню случай: когда отмечали 50-летие Чувашского ансамбля песни и танца, нас пригласили на банкет. За столом Аристарх Гаврилович встал и сказал: - Дорогие друзья, среди нас есть русский поэт, давайте говорить по-русски. Эти слова не забуду никогда.
Когда мы писали «Балладу о России», а в ней одна часть о Великой Отечественной войне, Аристарх вспомнил случай из военных лет. В 1942 году он выезжал на фронт по командировке Всесоюзного Дома народного творчества в шестую часть воздушной армии для оказания помощи фронтовой художественной самодеятельности.
- Однажды, - рассказывал он, - появилась над нами немецкие самолеты «Мессершмиты» (мы их тогда называли «Мессера»), и начали вести прицельный огонь из пулеметов. Командир отделения крикнул: «Ложи-ись!». Смотрю, а мимо меня бежит солдат. Я подставил ему ногу, и он упал рядом.
Когда самолеты улетели, подошел ко мне командир отделения и сказал: - Молодец, парень! Хорошо, что подножкой свалил на землю моего друга. Я потом спросил его: - Почему солдат не выполнил приказ? Командир ответил: - Нервы не выдержали. Еще помню: с Аристархом до поздней ночи у него дома работали над песней. Дымили сигаретами, синева стояла в комнате, хоть топор вешай. И вот через два дня снова зашел к нему. Попили чай. Говорю: - Давай покурим. Он в ответ: - Саша, я больше не курю, бросил навсегда. Я удивился: такой заядлый курильщик, и вот на тебе. А он встал и показал мне в коробке осколки разбитого вдребезги зеркала. Говорит: - Утром пошел в ванную комнату умываться, смотрю на себя и вслух ворчу: «Ты, Аристарх, имеешь столько почетных грамот и наград, ты все можешь, а курить бросить не можешь». Гляжу на себя в зеркало и, ты понимаешь, кулаком со всей силой врезал в свое отражение, правда, руку поранил.
И вот уже два дня не курю и никому не позволю в квартире курить, кроме тебя. Я, конечно, в квартире не курил, курил в ванной комнате и смотрел на стену, где висело зеркало. Сейчас Аристарха нет. Он ушел из жизни, тяжелой жизни, но память о нем навсегда останется и в моем сердце, и в сердцах его друзей, товарищей, а песни будут жить века.
В его квартире было много портретов. Незадолго до смерти он в присутствии сына Кости сказал мне: - Дарю тебе, Саша, большую фотографию в рамке, где я в белой рубахе играю на рояле песню «Память», написанную на твои стихи. После смерти композитора я пошел к главному дирижеру и художественному руководителю Чувашской Государственной академической капеллы Морису Яклашкину и рассказал о портрете: - Зачем он будет находиться у меня дома, когда может радовать сотни людей и останется как память в Чувашской Государственной капелле, бывшем хоре радио, первым руководителем и дирижером которого был Аристарх Гаврилович Орлов-Шузьм. Сейчас портрет в Чувашской Государственной академической капелле.
Композитору А.Г.Орлову-Шузьму
Учился и жил ты в тяжелые годы.
Они наградили тебя сединой
Без хлеба куска ты над песней работал,
А сытый смеялся тогда над тобой.
А сытый смеялся…
Зачем ему видеть
Рождение оперы первой твоей.
Он запросто мог человека обидеть,
Твой дар и тебя защищавших людей.
Тебе предложил он ее переделать.
Вот здесь, мол, не то, здесь не выдержан такт?
Слова его пулями в сердце летели,
Но ты устоял от словесных атак.
И как бы там ни было, хочешь не хочешь,
Есть правда, а правда – упрямая вещ.
Одна пианистка тебе, между прочим,
Сказала, что опера будет и есть!
Ты только возьми и на новой бумаге
Дай критику оперу вновь почитать…
И ты переписывал нотные знаки,
Голодный, - до смерти рукою подать. О жизнь!
Не работаешь – каши не сваришь…
Ты эту оперу критику дал.
И критик воскликнул: - «О, браво, товарищ!
Такую ты сильную вещь написал…» Александр Лукашин.
