75 лет великой победе Что для меня война?
Как много лет прошло с тех пор,
Как минула война.
В колонне слышен разговор:
«И что для нас теперь она?»
Не знали ужасов войны родители мои -
Увы, не смогут рассказать о страхе в эти дни.
И ветеранов уже нет - совсем редки они.
Кто? Кто расскажет мне о тяготах войны?
Но есть бабулечка моя, осталась лишь одна.
И вот однажды в майский день поведала она:
«Твой прадед Дмитрий, мой отец, уходит воевать,
Меня, младенца, с рук родных не хочет отпускать.
Ушел отец мой на войну
На долгих 5 годков.
Когда вернулся он домой,
То дочь узнать не смог!
Но он вернулся, жив и цел,
И грудь вся в орденах,
Прошёл он с честью всю войну
И видел горе, боль и страх.
Я, дочка, малая тогда,
Просила рассказать,
Но тень и слезы на лице -
Он предпочёл смолчать.
Когда постарше стала я,
Поведал он рассказ
О том, как ночью хлеб возил
В блокадный Ленинград:
Снаряды рвутся в вышине,
И воет, воет небосвод,
И свищет воздух, и скрипит,
Под бомбами, ломаясь, лёд.
Но вражеской бомбёжки хуже,
Ещё мучительней и злей,
Сорокоградусная стужа,
Всемилостивый, пожалей!
И сквозь остывшую планету
По Ладоге на Ленинград
Машины шли «дорогой жизни»,
Рискуя провалиться в «ад».
Отец машину вел тогда,
В колонне был второй,
И командир сказал ему:
«Езжай вперёд, родной!»
Послушен долгу своему -
Взревел его мотор.
И пулей мчался мой отец.
Машины следом шли под лёд!
Вот так друзей он потерял.
Страшней дороги нет!
Но тех спасительных 125 грамм
Ждал в Ленинграде каждый человек.
И не рискнуть, и не возить
Он права не имел,
Не привези он ту муку -
И будут сотни тел.
Однажды, собираясь в рейс,
Мальчонку он нашёл.
Лежал он, тощий, на снегу,
Просил, чтоб он увёл.
И сердце дрогнуло в груди —
«Как доченька моя?!»
Взял цыганёнка мой отец —
Стал сыном он полка.
Немало трудностей и бед,
Он видел смерть в лицо.
И всё ж уменье сострадать,
Наверное, спасло его».
И много лет спустя к нему
Приехал тот цыган,
Готов был руки целовать,
Что спас тогда его.
Вот так мой прадед воевал,
И я горжусь! Он мой!
Со мной в колонне он идет,
Как будто бы живой!
Победный китель на груди.
Суровый, властный взгляд.
И тысячи таких, как он,
С портретов на нас глядят.
Бессмертный полк,
Ты не погиб!
Ты в памяти моей!
Огонь победы
Всё горит! n
Татьяна
Селеменева.
Как минула война.
В колонне слышен разговор:
«И что для нас теперь она?»
Не знали ужасов войны родители мои -
Увы, не смогут рассказать о страхе в эти дни.
И ветеранов уже нет - совсем редки они.
Кто? Кто расскажет мне о тяготах войны?
Но есть бабулечка моя, осталась лишь одна.
И вот однажды в майский день поведала она:
«Твой прадед Дмитрий, мой отец, уходит воевать,
Меня, младенца, с рук родных не хочет отпускать.
Ушел отец мой на войну
На долгих 5 годков.
Когда вернулся он домой,
То дочь узнать не смог!
Но он вернулся, жив и цел,
И грудь вся в орденах,
Прошёл он с честью всю войну
И видел горе, боль и страх.
Я, дочка, малая тогда,
Просила рассказать,
Но тень и слезы на лице -
Он предпочёл смолчать.
Когда постарше стала я,
Поведал он рассказ
О том, как ночью хлеб возил
В блокадный Ленинград:
Снаряды рвутся в вышине,
И воет, воет небосвод,
И свищет воздух, и скрипит,
Под бомбами, ломаясь, лёд.
Но вражеской бомбёжки хуже,
Ещё мучительней и злей,
Сорокоградусная стужа,
Всемилостивый, пожалей!
И сквозь остывшую планету
По Ладоге на Ленинград
Машины шли «дорогой жизни»,
Рискуя провалиться в «ад».
Отец машину вел тогда,
В колонне был второй,
И командир сказал ему:
«Езжай вперёд, родной!»
Послушен долгу своему -
Взревел его мотор.
И пулей мчался мой отец.
Машины следом шли под лёд!
Вот так друзей он потерял.
Страшней дороги нет!
Но тех спасительных 125 грамм
Ждал в Ленинграде каждый человек.
И не рискнуть, и не возить
Он права не имел,
Не привези он ту муку -
И будут сотни тел.
Однажды, собираясь в рейс,
Мальчонку он нашёл.
Лежал он, тощий, на снегу,
Просил, чтоб он увёл.
И сердце дрогнуло в груди —
«Как доченька моя?!»
Взял цыганёнка мой отец —
Стал сыном он полка.
Немало трудностей и бед,
Он видел смерть в лицо.
И всё ж уменье сострадать,
Наверное, спасло его».
И много лет спустя к нему
Приехал тот цыган,
Готов был руки целовать,
Что спас тогда его.
Вот так мой прадед воевал,
И я горжусь! Он мой!
Со мной в колонне он идет,
Как будто бы живой!
Победный китель на груди.
Суровый, властный взгляд.
И тысячи таких, как он,
С портретов на нас глядят.
Бессмертный полк,
Ты не погиб!
Ты в памяти моей!
Огонь победы
Всё горит! n
Татьяна
Селеменева.
